"Две горы, две тюрьмы и посередине - баня" - так говорят о Курске местные жители. Городок это провинциальный, небольшой. Короткие улицы, неширокие проспекты, невысокие дома. Зато деревья старые и очень зеленые. Когда я был маленьким, удивлялся, почему в городе такие названия у районов: Казацкая слобода? Стрелецкая?

Потом прочитал об истории Курска книжку и понял. Военные люди - казаки, стрельцы - построили этот город. Они жили здесь и охраняли Россию о набегов. Давным-давно это было, когда Курском Россия заканчивалась. Настолько давно, что даже Москвы еще не было. Потому что Курск старше Москвы.

Чем знаменит мой город Курск? Я учился в строительном техникуме. В двадцатые годы этот техникум назывался - Землемерное училище. Его окончил Брежнев. Мой преподаватель черчения был однокурсников нашего бывшего генерального правителя. В местечке Калиновка, под Курском, родился Хрущев, еще один наш давний правитель. Вот такие у меня земляки.

А горжусь я Михаилом Щепкиным, великий был актер. Жил и работал в Курске. Композитор Георгий Свиридов, Афанасий Фет - тоже "куряне".

Мама" Глянь-ка из окошка -
Знать, вчера недаром кошка
Умывала нос:
Грязи нет, весь двор одело.
Посветлело, побелело -
Видно, есть мороз…

Почему-то запомнил именно эти строчки из школьной программы второго класса. Наверное, потому, что моя мама раньше работала учительнице русского языка и литературы. И у меня теперь такая ассоциативная связь - мама, литература, Афанасий Фет. А может Афанасий Афанасиевич написал это стихотворение именно в Курске… Хотя, возможно, я ошибаюсь.

Именно так, глядя из окошка сначала маленького домика, принадлежавшего деду, а потом из широкого окна новой, современной квартиры, мы встречали зиму и радовались первому снегу. А потом первому дождю, первому одуванчику…

Курск - всегда был единственный город, где обо мне говорили: "Вот пошел сын Винокура". Обычно так говорят о моей семье: "Это родственники артиста Винокура". Но для курян я всегда буду родственником своего отца, Натана Львовича. Отец построил этот город, восстановил его. Ведь после войны Курск был полностью разрушен.

Приезжаю на гастроли, хожу по улицам. Смотрю на монумент, установленный в память участников Курской битвы. При строительстве этого монумента мой отец работал директором. И думаю, ведь и монумент, да и весь этот город, - словно памятник моему отцу. Заводы - он участвовал в строительстве. Или в качестве молодого инженера, или управляющего трестом промышленного строительства. А позже - директором огромного объединения, которое включало в себя пять крупнейших предприятий, в том числе - Железногорск, Курская магнитная аномалия, Атомная станция имени Курчатова…

С ПРИВКУСОМ ДЕТСТВА

У моего деда был одноэтажный дом. Дом - это, конечно громко сказано. В доме было всего две комнаты. Одна комната, в которой жили прабабушка и бабушка с дедом, была восемь метров. Вторая, где жили мать, отец, мой брат и я, - шесть. Наша комната была темная, без окон. Вернее, окна были, но они выходили в коридор.

До моего появления на свет это был своего рода "пересылочный пункт" для родственников. После войны домик случайно уцелел. Наверное, потому, что во время бомбежек немцы его просто не замечали. Такой он был маленький.

Именно сюда наши близкие возвращались из эвакуации, приходили с фронта. Знали, что в домике все живы и ждут их возвращения.

Наша бабушка была очень набожная. Молилась. А мы с братом придумали себе игру: спрячемся под кровать и оттуда ей свечи задуваем. Она не понимла, почему свечи гаснут...

Дед был забавный человек. Расписывался крестиком, потому что грамоты не знал. Выведет одну букву и крестик поставит... Он был председателем артели слепых. У него был персональный шофер - "водитель" кобылы. Была сама кобыла и подвода.

Дед был зрячий, хотя видел слабо. Слепые его обожали. Я почему-то часто вспоминаю, когда они к нам приходили. Всегда вместе, поддерживая друг друга, постукивая впереди себя деревянными палочками...

Больше всего мы с братом любили с дедом на рынок ходить. Бабушка скажет:
- Сахар кончился. Сходи купи немного.
Мы шли на рынок. На рынке много интересного, крикливые торговки заманивают к своим прилавкам, люди торгуются вовсю. Складывалось такое ощущение, что народ ходит на рынок не за покупками, а торговаться. Снизить цену почти до нуля, а потом отйти к следующему прилавку. Так ничего и не купив.

Дед набирал все подряд: кур, уток, мяса. Все брал целыми охапками. Однажды привез два мешка сахару и спрашивает:
- Хватит столько?
Бабушка опешила:
- Сколько стоит?
- Не знаю, - пробурчал дед, - я не спрашивал.

У деда во дворе постоянно жили собаки. Овчарки, дворняги. Дед их на улице подбирал, кормил. Во дворе стояла будка, в ней собаки ночевали. Те, которым места в будке не хватало, ночевали под крыльцом. Ждали, когда дед выйдет и вынесет им поесть.

Дед был очень добрый человек. Собаки его узнавали, радовались ему, виляли хвостами. Помню, они были ужасно худые, ободранные. Были одноухие, были с отрубленными хвостами. Дед их жалел.

Долгое время я собак боялся, потому что однажды одна из овчарок набросилась на меня и искусала. Я никак не мог забыть этот эпизод. Думал, всю жизнь буду бояться собак. Но потом, когда стал взрослым, конечно, понял, что собаки - умные и верные ребята. Просто они очень хорошо чувствуют, как человек к ним относится. И злыми бывают оттого, что люди с ними жестоко обращаются.

У нас была русская печь, в которой готовили еду, пекли пироги. Пироги получались невероятно вкусные. С дымком. Приготовленные на газовой или электрической плите, они тоже вкусные. Но какие-то формальные. Как официальные слова отличаются от слов, сказанных от души. Бабушкины пироги были какие-то особенные. С особым привкусом. Наверное, они были с привкусом детства.

В печке всегда стояли горшки, казанки. Бабушка ловко цепляла ухватом казанок и легко ставила его на стол. Я тоже решил попробовать, повторил бабушкино движение. Казанок был полон еды, и даже слегка приподнять его оказалось мне тогда не под силу.

Как-то бабушка сварила щи с огромным куском мяса. Поставила на стол. Дед подошел, взял казанок и вышел во двор. Через несколько минут вернулся с казанком, поставил обратно.
Бабушка говорит:
- Садись, кушай.
Хотела деду щей налить, а казанок пустой. Дед собак покормил.

Дед был родом из Белоруссии, из местечка Калинковичи, Гомельской области. Я, уже будучи артистом, выполнил волю моего отца, свозил его на родину.

Раньше там были два маленьких местечка - Куридичи и Новоселки. Когда дед к бабушке сватался, ее фамилия была - Винокурова. А деда - Винокур.

На самом деле они были однофамильцы. Так получилось, потому что у бабушки было много братьев. Периодически братья уходили в армию. А когда в царскую армию брали евреев, им прибавляли окончание "ов". Отсюда и взялись Винокуровы.

Сама фамилия образовалась от старинной профессии винокуров. Людей, которые делали вино. Рассказывали, за несколько поколений до этого мой прапрапрадед владел винокуренным заводом. Там делали вино, водку. В Белоруссии это было известное хозяйство.

С прапрапрадеда-винокура начался наш род Винокуров. Родни было очень много, несколько десятков семей, и все очень дружные. Это был целый семейный клан. Я думаю, что у меня нет однофамильцев. Все Винокуры на земле мои дальние родственники.

Дед в одиночку мог выпить целый стакан водки. Он был простой человек, кузнец. Раньше на Путиловском заводе работал, в империалистическую воевал, в Гражданскую.

Дед никогда не брал бюллетень, потому что не было случая, чтобы он болел. Поэтому бюллетень был ему просто не нужен. Только однажды, помню, дед сильно заболел. После того как по пьянке возвращался домой и попал под мотоцикл.

Целую неделю дед пролежал в кровати. Бабушка каждый деньйодом обмазывала деду ссадины. А дед лежал под одеялом и просил:
- Дайте выпить-то хоть немножко.
В нашем маленьком домике не было ванной. Каждую субботу дед брал полотенце, мочалку, мыло и шел в баню. В ту самую, что находилась "посередине" города. А потом, когда мы получили современную квартиру, стал приходить к нам. Я тер ему жесткой мочалкой спину. Мне была оказана такая высокая честь. Как младшему внуку. Потом мама накрывала на стол, и дед садился обедать. Отец ему всегда наливал стакан водки к обеду.

Мой отец боготворил деда, как принято говорить, почитал. Это у нас семейное качество, уважать родителей. Это у нас семейное качество, уважать родителей. Не потому, что так надо. Не потому, что так положено. Почитание родителей заложено где-то внутри каждого члена нашей семьи. И мне это качество генетически передалось, к счастью. К счастью, потому, что любовь к родителям - это превое, что делает человека полноценным.

Помню, на майские праздники отец налил деду водки. Дед отпил немножко, попробовал. Потом стакан поставил, посмотрел на всех нас, вздохнул глубоко и говорит:
- Да, детки. Что-то я неважно себя чувствую. Наверное, помру.
И через неделю он умер...